2. ОТСУТСТВИЕ
“ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ
УЩЕРБНОСТИ”.
Мы
не
располагаем
галльскими
текстами,
освещающими
историю этой
эпохи,
удаленной от
нас на две
тысячи лет, и
потому не
можем при
помощи
документов
опровергнуть
распространенное
мнение,
согласно
которому
латынь
возобладала
над
галльским,
потому что
она была
языком
высшей
культуры. Но
если
рассматривать
это мнение в
контексте
романизации
Галлии, оно
покажется
неубедительным.
Галльская
интеллектуальная
элита, иначе
говоря
жреческое
сословие, с
очень давних
пор
поддерживавшее
контакты с
миром
Средиземноморья,
владело
греческим
языком.
Именно
греческий
алфавит оно
стало
использовать
для надписей
на галльском
языке: об
этом
свидетельствуют
эпиграфические
памятники
Франции и
Италии и
надписи на
монетах.
Возможно
также, что
образованные
галлы знали
латынь.
Однако ни
заимствования,
ни влияния
не являются
для языка
смертельным
ядом. И если
галльский
язык служил
для
метафизических,
философских,
теологических
или
астрономических
рассуждений,
о которых
говорит
Цезарь; если
он, вполне
возможно,
использовался
для устной
передачи
героической
литературы,
аналогичной
литературе
Ирландии,
надо думать,
что его
лексические
и
выразительные
возможности
при всех
своих
отличиях
нисколько не
уступали
возможностям
классических
языков.
Технические
возможности
кельтов,
доказанные
материальными
открытиями
протоисторической
археологии,
также
обязывают
признать
существование
особой
лексики,
которая
практически
полностью
утрачена
новыми
кельтскими
языками.
В
данном
случае
превосходство
одного языка
над другим
следует
считать
ложным
утверждением,
во-первых,
потому что
мы знаем
один и
незнакомы с
другим (а как
можно судить
о том, чего не
знаешь?), во-вторых,
потому что
развитие и
совершенствование
языка
отражает
лишь степень
технических
знаний и
интеллектуальных
достижений
тех, кто им
пользуется:
в свое время
ирландский
был ученым
языком,
тогда как
английский,
низведенный
до уровня
диалекта
правителями,
говорившими
по-французски,
не имел
никакого
будущего, и
вовсе не
интеллектуальное
превосходство
послужило
причиной
того, что
английский,
пропитанный
заимствованиями
из
скандинавских
и романских
языков,
вырвался на
первое место,
– причины
этого были
политическими
и
экономическими.
Равным
образом,
бретонский и
французский
сосуществовали
в Нижней
Бретани в
течение
десяти веков,
и бретонская
лексика была
насыщена
романскими
словами. Но
грамматическая
структура
бретонского
языка была
мало
затронута
французским
влиянием:
вот почему
французский
стал
официальным
языком
герцогства и
штатов
Бретани, а
бретонский
начиная с ХI в.
перестал
быть языком
культуры.