ГЛАВА
ВТОРАЯ
ОРГАНИЗАЦИЯ
КЕЛЬТСКОГО
МИРА
I.
ГОСУДАРСТВО
И ОБЩЕСТВО.
1.
СОЦИАЛЬНЫЕ
КЛАССЫ И
ФУНКЦИИ.
Невозможноcть
дать точное
антропологическое
или
этнологическое
определение
кельтов,
усугубляемая
путаницей,
вносимой в
этот вопрос
греческими и
латинскими
авторами,
естественным
образом
приводит к
мысли о том,
что в своих
государствах
кельты были
всего лишь
аристократическим
и воинским
меньшинством.
Именно такое
впечатление
оставляет
ирландский
эпос, на
основании
чего иногда
делается
поспешное
заключение,
что кельты
угнетали
подчиненнное
население.
Завоевателями
были Племена
богини Дану
в Ирландии, и
equites в
Галлии, а
побежденными
– фоморы в
Ирландии, и plebs
в
Галлии. У
исследователей
масштаба д’Арбуа
де Жюбенвиля,
Камиля
Жюлиана или
Жоржа
Доттена есть
несколько
неожиданных
страниц о
социальном
делении “религий”
независимой
Галлии. А Ю.
Покорный в
самом начале
XX века
высказал
мнение, что
друиды были
неолитическими
чародеями,
способными
подчинить
своей магией
индоевропейских
завоевателей.
Необходимо
бегло и
снисходительно
рассмотреть
эти
заблуждения.
Такая схема,
слишком
удобная и
слишком
упрощенная,
никогда не
лежала в
основании
кельтского
общества.
Она рушится
при
сопоставлении
с тем
очевидным
фактом, что в
ирландской “истории”
завоевателями
без какого-либо
функционального
и расового
расслоения
были гойделы,
а не их
мифические
предшественники,
нашедшие
убежище в
ином мире. С
другой
стороны,
такое же
впечатление
остается при
внимательном
рассмотрении
и от
множества
других
эпосов,
таких,
например,
как
индийский
эпос “Махабхарата”
и германский
“Песнь о
Нибелунгах”.
Среди
физических
типов
кельтских
стран редко
обнаруживается
идеал или
скорее
общепринятое
клише кельта
– высокого и
могучего, с
русыми
волосами и
молочно-белой
кожей. Может
быть, кое-кто
из древних
был введен в
заблуждение
обычаем
галлов
обесцвечивать
свои волосы?
Белокурая
красавица
была идеалом
в Ирландии,
но идеалом
не
единственным:
островные
тексты
выражают
восхищение
перед любым
типом
физического
совершенства
мужчины и
женщины вне
зависимости
от цвета их
волос.
Только
фоморы были
существами
темноликими
и
безобразными,
поскольку на
их образ
оказало
влияние
представление
о бесах
христианского
ада. И все же
нельзя
слишком
обобщать их
пример, ведь
король Брес,
будучи
фомором,
является в
то же время
архетипом
мужской
красоты.
Можно
предположить,
что
кельтский
тип
изменился
вследствие
смешения с
представителями
других
народов. Но
подобная
гипотеза
может быть
высказана по
поводу
любого
европейского
народа и
способна
легко
завести нас
в дебри
расовой
утопии, ведь
нам
неизвестно,
в какую
эпоху
истории или
отдаленной
протоистории
произошло
это
изменение.
При
исследовании
однородного
общества эта
проблема
представляется
второстепенной
или даже
вовсе
несущественной:
если таковое
смешение и
имело место,
оно
завершилось
задолго до
интересующей
нас эпохи.
Гойделы
также давным-давно
сформировали
этнос, чьи
злоключения
(египетское,
еврейское
или
греческое
происхождение,
сведения о
котором
переполняют
бесчисленные
страницы “Книги
взятия
Ирландии” (Lebor
Gabбla Йrenn))
были
интегральной
частью
христианской
воображаемой
Ирландии,
вознесенной
до уровня
новой
Палестины
или земного
рая.
Наследники
Патрика чуть
ли не
помещали там
Адама и Евву
или, по
крайней мере,
всех
патриархов.
Фактически
ни в одном из
античных или
средневековых
текстов в
кельтском
мире, даже
после начала
скандинавских
набегов в
Ирландию, не
упоминается
“раса”,
предшествующая
кельтам.
Прилагательное
“докельтский”,
используемое
в
неопределенном
контексте,
бессмысленно.
Единственным
признаком
отличия
является
этническое
наименование
на уровне “провинции”
или кантона.
Эдуи
чувствовали
себя или
хотели быть
непохожими
на секванов,
которые
говорили на
том же языке
и обладали
теми же
политическими,
социальными
и
религиозными
институтами.
Однако
последние
были
союзниками
римлян, что и
разделяло
эти племена.
В Ирландии
все
политические
проблемы
заключались
в
разногласиях
между “провинциями”,
или
племенными
королевствами.
Равным
образом, в
островных
текстах
довольно
редко встает
вопрос о “классе”
в
современном
смысле этого
слова,
потому что
там идет
речь всего о
двух типах
персонажей,
находящихся
в центре
мифологического
и эпического
циклов: это
друиды и
воины. Это
юридически и
фактически
подтверждает
и Цезарь: по
его словам,
галльский
плебс сам по
себе ничего
не стоит и ни
на что не
способен (nihil per
se audet). Однако,
используя
все данные,
мы не знаем
индоевропейского
термина,
обозначающего
“раба”, ни в
одном из
кельтских
языков.
Ирландская
литература,
дополняя
сжатое
описание
Цезарем
независимой
Галлии,
подчеркивает
абсолютное
главенство
друидов. Их
жреческое
достоинство
дает им
возможность
заниматься
разнообразной
деятельностью
и
непосредственно
отвечать за
политическую
жизнь и
управление.
Если в
Ирландии и
Галлии, в
теории и на
практике, и
существовали
свои
особенности,
то они
ничего не
меняли в
основном
положении,
гласившем,
что религия
правит всем.
Но,
несмотря на
то что
вопрос о “классе”
крайне редко
встает в
ирландских
мифологических
и эпических
текстах,
населенных
богами и
героями,
общественные
иерархии
обрисованы в
них
отчетливо, и
нередко
какая-нибудь
фраза или
ремарка
подчеркивает
стремление
королей,
властителей,
благородных
или героев-воителей
держаться в
стороне от “толпы”
или “черни”.
Социальные
ранги
явственно
показаны в
юридических
трактатах,
прилагающих
все старания,
чтобы
отличить
свободных
людей,
последние
разряды
которых
назывались bуaire,
“свободный
владелец
коров”, и уcaire,
“мелкий
фермер”, от
людей
несвободных,
связанных с
другими
договором о
ленной
зависимости
или
испольщине.
Однако
главным
отличием
благородного
от
неблагородного
служит
фактическое
богатство (скот,
а не земля).
Когда в 1967 г. мы
говорили о “раздвоении”
в
социологической
схеме Галлии
Цезаря,
подразумевалось,
что Цезарь
не признавал
роли
ремесленников,
которых он
неоправданно
включал в plebs. Но
это только
деталь всего
описания. В
индийском
обществе
плебсу
Цезаря
соответствуют
вайшья (ремесленники
или
производители,
включенные в
схему трех
функций), пария
и шудра (низкорожденные,
не
включенные в
кастовую
систему).
Итак,
кельты, как и
все
остальные
индоевропейцы,
имели
понятие о
трех
социальных
классах,
определяемых
по их
специализированным
функциям:
-
жреческой (жрецы
или “друиды”),
-
воинской (военная
знать или flбith),
-
производительной
(ремесленники).
Цезарь
дает
ошибочную
оценку
галльскому
обществу как
римский
аристократ,
свыкшийся с
резким
различием
между
патрициями и
плебеями и
не уделявший
никакого
внимания
классу
ремесленников,
который он
презирал.
Однако
Ирландия,
определявшая
каждому его
место
согласно
рангу и
заслугам, не
была знакома
с римским
определением
artes liberales,
противопоставленных
artes serviles,
как, видимо,
не была
знакома с
ним и Галлия.
Почетом
и уважением
пользовался
каждый
обладающий
знанием и
умением,
будь оно
духовным или
физическим.
Он входил в
число бes dбna,
“искусных
людей”, и
бывали
случаи,
когда какой-нибудь
кузнец в
силу своей
профессиональной
компетенции
удостаивался
звания “ученого
мужа” (ollam)
или “друида” (druнgoba),
причем druн- здесь
является
простой
усилительной
приставкой.
Такая
гибкость, в
отличие от
жесткой
структуры
индийских
каст,
объясняет,
почему в
эпических
преданиях
сын друида
может быть
воином, и
наоборот:
сын воина –
стать
друидом. Это
не было
правилом: в
целом
верность
традиции
приводила к
тому, что
друид чаще
всего был
сыном друида,
а добрый
король –
сыном короля.
Но традиция
не была
принудительной.
Здесь надо
напомнить,
что
отсутствие
принуждения,
связанного с
ручным
трудом,
развило у
кельтов
необыкновенные
технические
способности
по крайней
мере в
периоды
Гальштатта и
Ла Тена в
работе по
металлу и
дереву.
Ремесленник,
о котором мы
знаем по
бесчисленным
археологическим
раскопкам,
мог также
быть
художником,
наверняка
почитаемым и
уважаемым.