Данная работа посвящена исследованию разных сторон общекельтского праздника Belltaine, а именно: фольклорных источ-ников, данных ирландской историографии, результатов археологических раскопок и текстов мифологии. В работе доказывается со-лярно-аграрная семантика праздника, обусловленная уникальным видением мира в сознании этого этноса.
Время - категория сугубо человеческая и не существующая за пределами нашего бытия. Время - течение жизни людей, осо-бое измерение их деятельности, направленное на освоение и упорядочивание мира вокруг. Наиболее древним и, как ни парадок-сально это звучит, наиболее действенным средством измерения оказался календарь, точнее - система календарных праздников. "Календарными праздники называются не потому, что внесены в определенный временной порядок, напротив, сам порядок времени, календарь, возникают как результат повторения праздников" (см. Список цитируемой литературы,1,стр.310). В результате, измеряя время вообще, мы склонны двигаться не от месяца к месяцу, а от праздника к празднику.
В этом сохранилось некоторое сходство восприятия времени у древних народов и у современного человека. Мы привыкли говорить об историческом, геологическом, космическом и т.п. временах, основной характеристикой которых принято считать линейную направленность. В современной культуре праздник воспринимается как необычный торжественный день, хотя и повто-ряющийся (формальное из года в год, но всякий раз уникальный по способу выражения и исполнению (содержательно). По сути дела, день -это всего лишь абстракция, плод осознания и осмысления пространственного перемещения Земли в космосе. Относи-тельно сознания древних народов приходится говорить о непосредственном, наглядном восприятии времени, которое объявлялось отнюдь не гомогенным и качественно неоднородным. "Языческое восприятие жизни (а время - одна ив форм существования рода людского)опиралось на миф, миф же предполагает возможность повторения изначального состояния, которому придается особая значимость. Изначальное время, когда был создан мир и заложены образцы поведения человека, возвращается при воспроизведе-нии мифа, в моменты празднеств и жертвоприношений."(2; стр. 83) Вследствие чего феномен "праздника" у древних народов мы будем понимать как попытку повторения уже бывшего, связанную с определенной методикой (ритуалом) "проявляющуюся в убе-ждении, что на время можно воздействовать и определять его качества, характер и содержание.
Всякий этнос, вырабатывая собственное понимание времени, измерял его либо по Солнцу, либо по Луне - и ничего лучше он бы и не нашел. Сообщения о календарной системе древних кельтов дают основание утверждать, что ее характер несколько отли-чался от общепринятой схемы. Год делился на две половины, а деления на три (четыре) сезона появилось позднее. "Кельты, - читаем мы у Дж. Риса - рассматривали тьму и смерть как начала сущего и отдавали им предпочтение перед жизнью и светом; таким обра-зом, в своих исчислениях времени они начинали не со светлой половины - дня и лета, но с зимы и ночи (4:360),(а) [См."Примечания" - (а)] Зима охватывала период с 1 ноября по 1 мая, а лето - период с 1 мая по 1 ноября. "Не так уж много работ свидетельствует об употреблении такого рода календаря (у древних народов - прим. М.Ф.) или о преимуществах, которые можно из него извлечь, но внимание и забота, которыми древние ирландцы окружали природу - это достаточно очевидно для нас"(5;146) Ряд исследователей (b) считает, что кельтский календарь не имел ничего общего с привычным нам солнечным годом или годом лунным, но соответст-вовал году аграрному и деление на две половины согласовывалось с концом земледельческих работ и загоном скота в зимние стойла, с одной стороны, и их началом и выгоном стад на летние пастбища, с другой. Началом Нового Года у древних кельтов была ночь на 1 ноября, что никак не согласуется с солярно-лунарными циклами: обычно это день, за последним новолунием перед тем, кото-рое ближе всего к зимнему солнцестоянию - с которого, к примеру, начинали свой год древние германцы. "В эту ночь произноси-лись заклинания, чтобы определить, кто умрет или сыграет свадьбу до следующего 1 ноября, т.е. в течение только что начавшегося года. "Сегодня - Канун Нового Года", - поют подростки острова Мэн, надевая маски и праздно шатаясь по деревням. Определенные мэнские обычаи были автоматически перенесены с 1 ноября на 1 января, а старожилы еще припоминают, что в прежние времена 1 ноября считалось именно началом Нового Года. И не всякий кельт осознает, что ночь Самайна - еще и начало зимы -"Nos Calan Ganauf" - "канун зимы", как говорят валлийцы' (ibid.) Но нас будет интересовать другой, не менее значительный кельтский праздник, знаменующий начало лета и светлой полови-ны года: - La Luain Bealtaine (ирл.); Shenn Laa Boaldyn (манск.); La buidhe Bealltuin, L?tha Веаlltain (шотл. гэльск.); Calan Haf (Балл.) - день 1-го Мая, канун лета.
Интересно отметить. что в кельтологической литературе нет общепринятого мнения по поводу того, какой день считался первым в году. В пользу 1-го Мая можно привести следующие свидетельства:
- Вендрюес в статье, посвященной Бэлтайне, отмечает следующее: "Belltaine - День 1-го Мая, обозначает начало лета и, разумеется, начало года, и приводит следующую цитату: "o belltaine со belltaine''(16:B-31)
- Дж. Рис в статье о галльском календаре из Колиньи, пишет: "Год начинался с Ноября (Cutios), a вторая половина - с Мая (Cantlos); в наши дни в определенной мере это так и осталось в Уэльсе; тогда как Гойделы, начав год в Мае, дополняли его второй половиной - с Ноября; скорее всего, при установлении равновесия между зимним и летним полугодиями весы неизменно перевешивали в пользу летнего." (30;215)
Но мы не преследуем цель вступать в подробную дискуссию по этому поводу. Ограничимся небольшим замечанием. Реше-ние спорного вопроса представляется возможным в русле проблемы правого и левого. Интересно привести высказывание Л. Вит-генштейна: "Проблема правой и левой руки, которые не могут совпасть при наложении, существует уже в плоскости и даже в од-номерном пространстве. Фигуры а и b не могут совпасть при наложении, не выходя из положениям (1); ...не может наступить ни одно из двух событий А и В, которые взаимно исключают друг друга, если нет какой-либо асимметрии. А если такая асимметрия есть, то мы можем рассматривать ее как причину наступления одного и не наступления другого события." (18:6. 3611-6.36111)
С другой стороны, проблема правой и левой руки может быть разрешена, исходя не из геометрического, а психологического контекста. Ассоциация значений "правого", "правой стороны" с благоприятным, хорошим, положительным, а "левого", "левой стороны" - с неблагоприятным, дурным, отрицательным сводилась, естественно, к различению "правой" и "левой" руки человека, которые в норме характеризуются физиологическим различием способностей. Правая рука воспринимается как наиболее активная, физически оснащенная, с которой связывается понятие "положительного" и "благоприятного" в противоположность более пассив-ной "левой руке", уступающей правой во всех отношениях и уже поэтому ассоциирующейся в представлениях древнего человека с чем-то неблагоприятным, неполноценным." ( 13;785)
Пространственно-временное измерение окружающего мира рассматривалось как единое целое, где правая, активная поло-вина отождествлялась с летом, а левая, пассивная - с зимой. Точки перехода от активного состояния природы к пассивному (и на-оборот) были маркированы особо и наделялись определенным священным смыслом. Таким образом, Самайн и Белтайне по своей значимости были совершенно тождественны, но по семантическому содержанию - прямо противоположны.Пытаясь установить этимологию слова, мы встретили две основные интерпретации. Довольно обстоятельное объяснение мы встречаем в следующем фрагменте: "Бэлтене (Beltene) - огонь Бэля, т. е. финикийского бога Ваала (С) В защиту этой интерпретации можно процитировать несколько авторитетных ирландских авторов. В глоссарии Кормака мы читаем "Bil. i. dia hidal unde Beltine. i. tene Вil": "Биль, т.е. языческий идол, откуда Белтине т.е. огонь Бэля''. "В MS Н.3.18 библиотеки Тринити Колледжа на стр.396 мы нахо-дим объяснение, близкое последнему: "Beltaine. i. bel-dene; bel dano ainm do idhal" - "Бэлтайне, т.е. новорожденные Бэля. Бэль также имя идола": "Is ann dothaissealbtha dene cacha cethra for seilbh Bheil": "Отдавали Бэлю новорожденных детенышей всех животных во владение[над ними]". Но писец не уверен в этой этимологии, т.к. он немедленно предлагает другую, которую он помещает в словаре Кормака на другом месте, отличном от процитированного в начале: " Beltine - tene t-soinmech" - "Бэлтине - счастливый огонь" (9;6). Предыдущее объяснение, по всей видимости, экстраполировано из Tochmarc Emere (d) Сватовство Кухулина к Эмер. Это произведение начинается словами: "Do-assalbthea dene cacha cethrae for selb Веl"-"Отдавали новорожденных всех животных для владения Бэлю"; "Bel-dine iarom .i. belltene" - "Новорожденные Бэля, отсюда Бэлтене - название 1-го Мая". Из этих текстов заключить, что Бэл был финикийским богом, было бы слишком смело... Другой ученый (Whitley Stokes) считает beltene или beltine. составным словом, первый корень которого, очевидно.и.-е. происхождения. Он приближается к caнскр. bhalo-m - "вспышка, раскат, хлопок", которое опало до греч. falos "сияющий", общекельт. *belo-s. К сожалению, вывод, к которому приходит составитель хроники жур-нала "Revue Celtique" далеко не удовлетворителен. "Праздник 1-е Мая, называемый в Ирландии Beltene, есть ни что другое, как кельтская форма Римских парилий.
"Скот прыгал через огонь, и прыгали с ним и селяне
В день рождества твоего, Рим, вспоминают о том" (е)Этот праздник отмечался в Риме на девять дней раньше, чем в Ирландии- в 11й день майских календ - 21 апреля" (12;86-87). Попытки отождествления Бэлтайне с его и.-е. близнецами не так уж редки в кельтологической литературе. Например, Дж. Рис пытался уравнять обычаи празднования 1-го Мая с Фаргелиями античных Афин, хотя "кельтская дата не вполне совпадала с ее грече-ским двойником". ( 5:518)
Вендрюес, напротив, склонен предполагать другое происхождение слова, а именно: "Этимология слова, предложенная Д'Арбуа де Жюбанвилем(f) может показаться предпочтительной: сравнивая отглагольное существительное epeltu от глагола at-bail - умирает (*ess-bаll-), он увидел в Beltaine дериват от простого *beltu, Gen. *beltain "смерть". Это происходит от того же корня, что и guel-n- "закапывать, убивать", откуда лит. Giltine, имя богини смерти, что, кажется, точно соответствует Beltaine. Отсутствие синкопы в этом последнем слове может дать почву для подозрений, что речь идет о со-ставной tene- "огонь". Эта гипотеза не исключает повторного соотнесения Beltaine с галл. богом Belenos - богом Солнца (е) (16:В-31)"
Мы вполне согласны с разложением имени на 2 корня. Первый восходит от и.-е. основы bhele-"сверкающий,бедый" к более древней bha-"светить, сверкать, сиять", которая дала санскр.bhe-ti-h "свет, свечение", др. ирл. ban -"белый", валл. "gwynn", тохар. Apam - "ясный, чистый", лит. belas - "белый" (12;104-105,118-119),что явно обнаруживает явную солярную окраску словообозначения праздника. Ирл. tene, gen. tened - "огонь" возводится к общеиндоевропейской основе для обозначения "жары", "тепла" *theph- (13,668) которая, в свою очередь, восходит к и.-е. *t'ei- "светить" ( 13,781).
Столь сильное значение, приписываемое "светлому", солнечному началу, можно объяснить, по всей видимости, тем, что, как уже было нами отмечено, для кельтов была не характерна общепринятая и.-е. трехчленная система: *uesr-on- ("весна-лето"), *seu ("лето-осень"), *gheim("зима"). В др.-ирл. мы встречаем 2 основные лексемы для обозначения сезонов: sam "лето", gaim "зима". Поэтому празднование конца зимы и начала лета объединило в себе сразу 2 характерные черты:
- С одной стороны, нам представлена традиционная мифологическая схема - весна прогоняет зиму;
- С другой, вступающее в свои права лето не позволяет забывать о надвигающейся жатве.С целью более подробного освещения характера исследуемого нами праздника, мы представляем некоторый фольклорный материал, собранный в разное время у разных кельтских народов. С определенной целью мы будем вынуждены избегать ирландских реалий.
Культ Солнца и связанные с ним:
1) Мотив разжигания огня. Наблюдается у всех кельтских народов:
Валлийский материал:
"В канун 1-го Мая отмечаются особенные ритуалы, связанные с поверьем, что сверхъестественные силы вышли на волю...Во многих районах Уэльса разжигаются костры (в южном это распространено больше, чем в северном)... Огонь разжигался следующим образом: 9 мужчин выворачивали карманы, чтобы убедиться в том, что ни у кого из присутствующих нет какого бы то ни было железного предмета. Они направлялись в ближайший лес и собирали хворост 9 разных деревьев. Хворост относили туда, где должны были разжечь огонь. Место огораживали на земле кругом, а ветки устанавливали крест-накрест... Вокруг толпился народ и наблюдал за приготовлениями. Одному из участников следовало взять 2 дубовых щепки и тереть их друг об друга, пока не вспыхнет огонек, который подносили к веткам. Вскоре разгорался большой костер. Иногда 2 огня размещались бок о бок. Костры один или два - назывались coelcerth.(14;121)
Шотландские свидетельства:
"Два костра разжигались в каждой деревушке Шотландии. Один костер находился на земле, другой помещался на каменном возвышении ("carne")... Древний характер этого ритуала подтверждает тот факт, что костры разводились примитивным способом (шотл. гэльск. tein-oigin), т.e. от пламени произведенного трением двух щепок друг об друга. Любой другой более современный метод осуждали как нечестивый. В канун 1-го Мая люди тушили все огни в очагах и tein-oigin, "примитивный огонь", добывался на холме поблизости. Костер разделяли на два и люди и скот проводились с целью очищения и предохранения от заразы, от чумы, от несчастий и неудач... Разжигателям костров запрещалось иметь с собой железные предметы. "Примитивный огонь", чары которого должны были уничтожать болезни, обнаруживает более глубокую религиозную окраску: он зажигался во время великих празднеств года... Существовал обычай, что каждая семья в районе должна получить головешку от священного огня, чтобы разжечь домашний очаг. Но те, кто арендовал землю и не мог заплатить текущие долги, был виновен в краже или подлых злодеяниях, или за ним было известно совершение определенных преступлений против доброй морали, лишались этой привилегии, что считалось некоторого рода изгнанием... В некоторых местах три раза по три, в некоторых три раза по девять человек требовались для этих целей. Как и в предыдущем случае, если кто-то из них обвинялся или был виновен в преступлении, его отстраняли от участия в ритуале... Этот огонь, внезапно появившись от одной искры, как будто снисходил с небес, и свойства, приписываемые ему, были очень разнообразны, но в основном предохраняли от злых сил или болезней..." (8; 216-227)Мы не предлагаем всех отрывков, имеющихся в нашем распоряжении, вследствие громоздкого описания процедуры разведения огня, но считаем необходимым выделение некоторых спорных моментов.
И валлийский, и шотландский материал повествуют об "очищающих" свойствах огня Мы предлагаем следующие данные для прояснения характера этого "очищения".
2) Мотив жертвы. Связанный с ним мотив принятия первой пищи.
Валл. источник: "Круглые лепешки из овса и непросеянной, бурой муки разламывались на четыре части и помещались в ма-ленькую сумочку для муки; каждый присутствующий должен был вытащить себе кусок. Тот, кто вытаскивал кусок из непросеянной муки, должен был три раза перепрыгнуть через костер или трижды пробежать между двух огней, после чего все присутствующие были уверены в обильном урожае... Упоминается, что в давние времена в случае, если животные погибали от какой-нибудь болезни, надлежало бросить в огонь маленького детеныша."(14;122)
Мэнское свидетельство:
"80-летняя старуха, урожденная в приходе Брайд (Bride),будучи "несмышленой девчонкой", видела, как живую овцу сжигали на поле в приходе Андреас(Andreas) на 1-е Мая, дата фиксировалась по старому стилю. Она утверждала вполне определенно, что это происходило "для жертвоприношения" (son oural).
Обычай принесения в жертву овцы (Tamnadh от tamnaid - "обезглавливать") на 1-е Мая зафиксирован на о-ве Льюис, где это производилось с целью обеспечить себе и остальным удачу в течение надвигающегося года.
Шотландские обычаи 1-го Мая указывают на то, что жертвоприношения были некогда обычным делом и, что возможно, за-кладывали не овец, как на острове Мэн, а людей.
Описываются следующие обряды: "В приходе Калландер (Callander) (графство Перт (Perth)) все юноши деревушки встречаются на болотах (буквально "на торфяниках") в канун 1-го Мая, который называется днем Beltan ( Белтан ). Они вырезают место для трапезы прямо на траве, выкапывая канаву в земле в форме круга, чтобы он вместил всю компанию. Собравшиеся разжигают костер, накрывают трапезу из еды, по консистенции напоминающей запеканку. Далее замешивают лепешку из овса, которая поджаривается на горячих углях. Когда запеканку съедали, разделяли лепешку на столько частей, сколько можно. Одну ив таких частей они размалевывали углем, пока она не становилась совершенно черной. Все кусочки помещались в шляпу. Каждый из присутствующих вслепую выбирал себе долю. Кто вытягивал черный кусок, считался "посвященным" и он должен был быть принесен в жертву... Считалось, что год будет плодородным, если жертвоприношение будет осуществлено, как это раньше бывало в этой стране, хотя теперь жертвоприношения кончились и "посвященного" просто заставляют прыгать 3 раза через пламя.
Его более поздняя форма была, похоже, следующая. На холме раскапывалось углубление, в котором разжигали огонь. На кого падал жребий, должен был прыгать прямо через пламя семь раз, в то время как остальные дурачились неподалеку, затем все они садились готовить яйца и есть их."(7, 620 - 1 )
Другой обычай связан с переездом на летнюю стоянку для выпаса скота. " Этот праздник в основном состоит из того, что убивают здорового барана: раньше его приносили в жертву, а теперь его принято есть.''( 8; S36 )
Но наиболее интересным нам кажется следующее свидетельство: "После разжигания костров обычно готовили трапезу... Как только участники праздника ее заканчивали, человек, которого провозглашали устроителем всей церемонии, вылетал большую лепешку, называемую " первомайская лепешка" ("am bonnach beal-teine''), которую делили на большое количество частей, среди которых один кусок был особенный и назывался Cai1leach beal-teine: "первомайская старуха", что считалось очень оскорбительным. Разыгрывалось целое представление, как одна сторона бросала в огонь того человека, которому выпал этот незавидный жребий, но благодаря вмешательству другой он оказывался спасен... В некоторых местах его оставляют лежать на земле, как будто его хотят четвертовать. После чего его забрасывают яичной скорлупой и поддерживают неприязненное отношение к нему в течение всего года. Пока предание еще свежо в памяти людей, они притворно говорят о Cailleach beal-teine как о мертвом. Дольше всего этот обычай наблюдался во внутренних Хайлэндах.
3) Мотив наблюдения за восходом солнца.
Как отмечают братья Рисы, одним из радостных событий первого летнего дня считается забраться на холм, чтобы встретить рассвет.
Мэнские данные:
Дж. Рис говорит об одном сохранившемся топониме, наблюдающемся в четырех разных местах острова. Cronk on Irree Laa - Холм Восхода Дня. (18, 119) "Это имя одной из гор на юге острова, но его также носит одна из возвышенностей неподалеку от восточного края цепи низких холмов, круто обрывающейся на побережье между Рамси и приходом Брайд, и еще один небольшой холм... Существует и четвертый, неподалеку от Лэкси. Я полагаю, что название во всех случаях относится к определенному возвы-шению, к которому жители окружающих деревень обращались с целями отправления религиозных обрядов в определенный день в году " и называет дату - 1 Мая, когда люди "свидетельствовали свое почтение" встающему солнцу ".
Шотландские реалии. Один из респондентов повествует о том, что в молодость его деда существовал обычай для юношей и девушек подниматься на вершину горы на 1-е Мая, чтобы увидеть встающее солнце." (8;21)
Для освещения следующей группы ритуалов, связанных с культом богини Земли, богини плодородия (h) нам понадобится небольшое замечание: сам культ представлен в неявной форме, скорее со стороны активного, оплодотворяющего начала, не только с помощью одного природного, но и с использованием эротического кода в том числе.
Об этом свидетельствует мотив собирания первой росы: "В граф. Перт обычно поднимаются на холм Кинноул (Kinnoul) -по поверью, те, кто умоется майской росой, будет прекрасен в наступающем году. В Абердинском альманахе 1692 г. мы находим такой первомайский стишок:
"О Вожделенный Май, красив ты, влажен, весел.В Эдинбурге наблюдается следующий обычай собирания первой росы: "Около четырех утра по всему Эдинбургу скрываются ворота, звонят в колокола, со всей округи собирается народ, разодетый во все цвета радуги, который постепенно направляется к холму "Arthur's seat". В течение получаса верхушка холма покрывается оживленной толпой. Можно видеть, как народ, наряженный в килты, танцует вокруг Майского дерева. Считалось большой удачей принимать участие в празднестве." (8; 223) "На Первое Мая девушки ходили умывать лицо росой и загадывать желание перед тем, как наступит рассвет, делая это они, должны были ругать про себя тех юношей, о которых они мечтали, и желание осуществится." В районе Росс-шир (Ross-shire) девушки срывали побеги плю-ща с выступившей на них росой, ни в коем случае не прибегая к помощи стальных ножей.
Цветут деревья, травы...
.................................................
И больше свежести, и больше красоты ты соберешь,
Когда умоешься росою утром первомайским."
С этим интересно сравнить индийский ритуал празднования 1-го Мая. В честь Бога Реки приняты ритуальные купания, игры в реке в праздник Madanotsava (mad - "опьянять, utsava - "ритуальный праздник"), отмечаемого 1-го Мая. В основном в нем задействованы женщины, которые наряжаются в самое дорогое что у них есть, чтобы в таком одеянии погрузиться в воду. Считается, что чем больше она зайдет в воду, тем больше удачи у нее будет наступающим летом. Такие купания бывают только раз в году, тем са-мым символизируя зачинание нового временного цикла (из лекции В.В. Ветроградовой).
Для акта зачинания нового урожая, новой жизни, нового года требовалось аккумуляция всех сил, недаром братья Рисы отмечают, что "скупость и охрана своей собственности на 1-е мая подчеркнуто противополагаются обычаю одаривать всех на 1-е нояб-ря. (19, 91)
С этим связан шотландский обычай: "Если кто-нибудь придет попросить посуду на 1-е мая для приготовления праздничных блюд, ни под каким видом нельзя ему ничего давать ибо это будет использовано для вынесения из дома дающего будущей прибыли." (8, 216)
На о-ве Малл (Mull) считалось большим несчастьем поделиться молоком или еще какой-либо пищей на 1-е Мая. Никому не следовало выносить огонь или воду из дому... Огнем в этот день не делились. Он давал тому, кто его занимал, силу отобрать молоко у коров заимодавца. (8; 222)
Для упрочнения связи между оплодотворяющим Небом - "верх" - и оплодотворяемой Землей - "низ" - использовался символ Мирового Древа. По всей Европе был распространен обычай установления Майского дерева на центральной площади в любом месте. Об этом говорят французский, испанский, нидерландский, венгерский материалы. В Венгрии дерево называют Ma'jusfa Yakabfa hajnalfa ("дерево рассвета"). Дерево (березу или тополь) было принято ставить перед домом возлюбленной. (20)
На Британских островах в основном использовали ясень (галл. luis).
Шотландия: Его ветками украшали дом; в графствах Росс и Садерлэнд юноши водили хороводы вокруг костров с ветками ясеня в руках, украшенными побегами вереска... На 1-е мая люди из Стратспи делали обод из ясеня и заставляли проходить сквозь него всех овец и баранов утром и вечером. В канун 1-го мая маленькие кусочки ясеня помещались над дверьми хлева. Иногда это была одна ветка ясеня, покрытая зарубками. Существует известная поговорка: " Ясень в закромах, ведьмы - вон ". (8;234)
Уэльс: "В восточном Монтгомершире в канун 1 Мая существовал обычай в каждой деревне устанавливать twmpath chwarae ("деревня зелени") на вершине холма, на самом высоком месте, чтобы все, кто его окружал, были ниже его. Для этого вокруг центра холма подкапывали землю, которую использовали для того, чтобы сделать небольшую насыпь, где садился волынщик или арфист. Иногда насыпь украшали ветвями дуба и те, кто присоединялись к празднеству, танцевали вокруг музыканта, насыпи, веток." (14;123)Обратимся к исторической стороне события. Теперь нас будут интересовать только ирландские реалии. Отмечается, что в ирландской исторической литературе сохранилась традиция описания " Великого собрания " под названием Mordail Uisnig, периодически проводимого в Уснехе на 1 Мая. В литературе, посвященной изучению данного вопроса, нет общепринятого мнения на этот счет. С одной стороны, существование подобной "ассамблеи" не подвергается сомнению (i), с другой, проведение праздника считается незасвидетельствованным. (j)
И та, и другая сторона используют ряд средневековых рукописей, чтобы доказать или опровергнуть их подлинность.
Во-первых, подробное описание "ассамблеи" мы встречаем у Джеффри Китинга. "Туатал Техмар (традиционно считается победителем "племенников" четырех главных королевств и королем, утвердившим их подчинение Таре) взял от каждого королевства по наделу земли, из которых была составлена Миде, как резиденция его наследников - верховных королей Ирландии. На той доле, которую он урезал у Коннахтов, он построил крепость, а именно Успех, где обычно собирались мужи Ирландии, собрание называ-лось Mordhail Uisnigh, и ассамблея проводилась в день 1 Мая, где существовал обычай обмениваться товарами, изделиями и драгоценностями."
Также они приносили жертвоприношения своему главному Богу, которому поклонялись, последнего звали Бэль и именно здесь зародился обычай зажигать 2 огня в честь Бэля в каждой части Ирландии и проводить самых слабых животных между огнями с целью предохранения их от заразы в течение года, и именно от этого огня, который разводился в честь Бэля, имя Bealltaine было дано благородному собранию: Bealtaine, т.е. Beiltene или огонь Бэля (no teine Bheil)". (21, 248-249) Интересно отметить, что Китинг сказал по поводу Самайна: "Праздник Тары проводился каждый третий год после того, как приносили жертвоприношения всем богам в Тлахтга, что было прелюдией к королевской ассамблее... Туатал Техмар построил Тлахтга на доле Мюнстерцев, именно там был учрежден огонь Тлахтга, у которого собирались друиды Ирландии накануне 1 ноября, чтобы принести жертву богам; существовала обязанность под угрозой смертной казни тушить все огни в Ирландии в эту ночь, и мужам Ирландии запрещалось зажигать огни в очагах кроме как от этого огня и король Мюнстера получал определенный налог за это." Подобный налог получал и король Коннахта во время собрания в Уснехе: "Коня со сбруей в придачу должны были давать те, кто приезжал на праздник в качестве платы королю Коннахта". (21, 248)
Летописец другого средневекового текста, изданного под названием "Табу королей Ирландии" отмечает, что "за свое место в Уснехе каждый король должен нести выкуп: золотой браслет воина, который носил на руке правитель каждой части Ирландии". Праздник в Таре, как считает летописец, происходил сразу после этого.
Как мы видим, оба историка пытаются смешать два совершенно равных по своему происхождению собрания. Совершенно очевидно, что, с одной стороны, нам представлено собрание королей ("уладить дела земли Ирландской"(22;.б.)), с другой - собрание друидов ("принести жертву богам").
Нам бы хотелось привести еще одно свидетельство, которое будет небезынтересным для иллюстрации тезиса.
"Erat, quoque mos apud illos, "Также был обычай у них: per edictum omnibus intimatus, объявляли чтобы каждый ut, quicumque in cunctis [человек] из всех районов regionibus, sive procul sive [страны] или непосредственно iuxta,in illa nocte перед этой ночью, incendisset, ignem antequam in или задолго [до нее], не разжигал domu regia, id est in palatio огонь раньше, чем тот Temoriae succenderetur, разжигается в палатах Тары, periret anima eius de populo [ибо] погибнет жизнь его succenderetur, periret anima от народа своего". (k) eius de papula suo.(23:129)
Автор текста относил этот обычай к 1-му Мая, что подтверждает и фольклорный материала. "Было небезопасно разжигать огонь в своих домах, пока его не выкупали у друидов Бэля" (8:230). Нам известно также собрание короля Диармуйда (Diarmuid) (539-567гг.), которое он проводил; "Он созывал oenach (собрание в Уснехе на Бэлтайне, "предавая смерти всякого, кто нарушал установленные церемонии". (31;131)
В глоссарии Кормака при описании обоих праздников - и 1-го Ноября, и 1-го Мая - мы встречаем свидетельство огненного ритуала только в случае с Бэлтайне: "Б. - 2 огня, которые обычно разводили друиды с помощью заклинаний и обычно проводили скот через эти огни против болезней каждого приходящего года" (9;6,35) Но на страницах Китинга нам говорится о зажигании огня и в Тлахтга, тогда как остальные источники связывают культ огня только с холмом Уиснеха. Для разрешения этой проблемы мы пред-лагаем обратиться к ирландскому эпосу, а именно к преданию Старины Мест - "7.Миде". "Миде, сын Брата, сына Деота, первым "возжег в Ирландии огонь для потомков Немеда. Шесть лет горел он в Ирландии, и были зажжены от него все главные огни Ирландии. Оттого и полагаются наследникам Миде мешок зерна и свинья от каждого жилища..." (24;84) Очевидно, что предание связывало огонь Уснеха с дохристианскими и даже догойдельскими временами, когда холм считался священным местом. Учреждение Туаталом Техмаром праздника в Уснехе являлось восстановлением древнего огненного ритуала под юрисдикцией верховного короля. О религиозном характере Уснеха свидетельствует еще одно наблюдение: Как отмечает Китинг, Туатал Техмар построил крепость Усне-ха на доле Коннахтов. В саге Установление владений Тары главного судью - Финтана - спрашивают: (24; 82)
" - О Финтан, как поделилась Ирландия и что в ней было?
- Легко сказать - на Западе (в Коннахте) мудрость... Ее учение... суждение, истории, советы, повести, знание прошедшего, ученость,... красноречие - из западной части."
Таким образом, Тару можно считать только королевской резиденцией, а Уснех - местом отправления религиозного культа. И отмеченная нами путаница с отправлением огненного культа в работе Китинга - не иначе, как попытка установить некоторое превосходство Тары над Уснехом путем наделения празднования 1 ноября обрядами, которые традиционно связывались с 1 Мая, что являлось вполне закономерным процессом в ирландских преданиях. (1)
Очевидно, что с Уснехом связана более древняя традиция, на которую. к примеру, опирался Гиральд Камбрийский, который характеризует этот холм как пуп (omphalos) Ирландии. То же говорит и Финтан в уже упомянутой нами саге: "Уж давно я испил напиток из потопа вод над пупом Уиснеха" (24-83). "I nUisneach Midi а medon Erenn" - "Уиснех [в] Миде - середина Ирландии". (m) Считалось, что большой валун, который находится на его вершине, является местом, где встречаются королевства Ирландии:
"...прекрасно установление пяти частей.
Острия королевств у Успеха сошлись,
Тот камень они поделили на пять" (24;84)
Свое имя, уникальное в ирландской топографии, Уиснех получил, должно быть, вследствие внешнего вида, напоминающего четырехстороннюю фигуру. Томас О'Рахилли предлагает этимологию топонима из *Ostinako- "угловатое место", связанное с ирл. uisin -"храмы", сканд. oisinn "угол" (25; 171). Другой исследователь говорит о том, что Уиснех происходит от ирл. os -"олененок" и обозначает "олений луг" и приводит в качестве примера Usnagh - название района в графстве Тирон (Tyrone), представляющее по-хожее ирландское слово (26;7). Представим еще одну попытку объяснить это имя. "И сказали ирландские друиды: "Воистину недобрый огонь (mi-de) несет нам огонь, зажженный, в этих краях". Потом созвали всех ирландских друидов в один дом и, как подсказал Миде, вырезали им всем языки, а он похоронил их в земле Уиснеха. А потом уселся на них Миде, первейший друид и хранитель преданий Ирландии, а приемная мать его, Тайрех, дочь Тумора, сказала: "Воистину велик тот [uais nech], кто сидит здесь сегодня ночью".(24; 220) В данном случае этимология выводится из ирл. uais- "благородный", "гордый". Одно из значений этого слова на-талкивает на интересную мысль. Как отмечается в "Законах" (33), различается две ступени или два уровня неимущего состояния: "uais - положение дел, при котором тот, кто в нем находился, хотя сам и не обладал какой-либо собственностью, ожидал приобретения ее от других; angbocht, - состояние, в котором человек ничего не имел и ни на что не надеялся" (27; uais 2.) Более удовлетворительное объяснение упомянутого обычая платить дань для участия в празднике Успеха мы вряд ли найдем.
Чтобы развеять последние сомнения относительно характера празднества в Уснехе, мы предлагаем некоторые археологические данные.
Но сначала небольшая географическая справка. "...В девяти милях на запад от г. Муллингар, на северной стороне дороги от этого города в Баллимор, возвышается невысокий широкий холм, вершина которого распадается на три или четыре округлых плато. На север и восток он заслоняется чуть более высокими холмами, тем не менее, во всей Ирландии было бы сложно подобрать еще один такой же, с вершины которого открывался бы лучший вид. Перспектива охватывает центральную равнину целиком и цепь холмов, которые ограничивает ее с юга, севера, востока и запада. С вершины холма вполне можно опознать ориентиры не менее, чем 20 графств. '' (28;69) "Нет ничего удивительного в том", - продолжает ученый, - "что одной из определяющих причин, которая прямо-таки заставила на этом месте основать святилище - был обширный вид: сигнальные огни, зажженные на его вершине, можно было видеть на четвертой части территории Ирландии; и по многим направлениям можно было передавать сигналы (вплоть до морского побережья). Притязания Успеха считаться центром Ирландии являются, таким образом, вполне оправданными. "На юго-западном склоне холма до сих пор стоит знаменитый Aill na Mireann - Камень Пяти Делений. Кроме него, поблизости нет никакой пещеры, или источника, или еще какой-нибудь достопримечательности естественного происхождения' (28; 71)
Земляные работы начались в июне 1925 года. Всего выделяется три периода, из которых самым плодотворным оказался вто-рой, когда было найдено большое залегание пепла минимальной толщиной в б дюймов, длиной 30 футов, шириной около 15 футов. Слой состоял из черной золы и костей животных, которые были сильно обуглены. С золой была смешана обожженная глина красно-кирпичного цвета.
"Это всерьез заставляло думать об освященном месте, в котором хранился постоянно горящий огонь (или зажигаемый с некоторыми интервалами) и о жертвоприношениях животных, которых предавали огню либо целиком, либо большими частями. На всем протяжении раскопа, особенно в Центральной и Восточной секциях, в большом изобилии можно было встретить кости живот-ных... На территории холма определенно происходили празднества во все времена его истории; были они религиозными или секу-лярными - в тот момент не имело значения... Самым впечатляющим было то, что посуды не было вообще". Ученые объясняют это существовавшим религиозным табу; никакое другое объяснение никак не подходило к тому, что в этом месте, где остатки еды указывали на обильные пиршества, проходившие там, отсутствовали кухонная и столовая посуда. Выдвигалась другая гипотеза, что "после того, как жители этого места покинули его в силу ряда причин, сих пор невыясненных, оно было разграблено селянами, жившими по соседству. (28;116)
В связи с этим нам бы хотелось предложить следующий пример, который, как мы считаем, сможет проиллюстрировать оправданность первой гипотезы. Фольклорный материал повествует об одном обычае приготовления праздничной еды - первомайского пирога: " Это происходило между девятью и десятью часами утра, тесто замешивали прямо в руках, а не в печи, пирог стави-ли выпекать перед огнем, разжигаемым из торфа, подпирая камнем. После чего его можно было класть только на детскую ладошку, но ни в коем случае не на стол или на тарелку. Пирог нельзя было выпускать из рук, кроме как для выпекания. Если его положить в другое место, то он будет просто обыкновенной лепешкой. Пирог называли "гарниган", потому что его с начала до конца делали в руках и только с помощью рук ("dearnagh" шотл.гэльск. - рука), а слово означало "сделанный вручную пирог" (8; 240). Данное свидетельство могло быть отголоском древнего обычая отмечать 1 Мая без использования искусственных предметов, которые могли отобрать, притянуть к себе священную силу огня и первой пищи, которая могла ассоциироваться с первой жертвой новому Солнцу.
Как бы то ни было, но "кости, найденные на холме Уснеха, были остатками какого-то древнего празднества. Присутствие золы и обугленных камней подтверждают эту точку зрения." (29;122) С одной стороны, данные раскопок свидетельствуют о действитель-ном существовании святилища на этом месте, с другой - существование королевской резиденции ставится под сомнение. Такие находки, как раскопанный дом (в котором были обнаружены предметы, приписываемые последнему периоду эпохи Ла Тене) с не-большим укреплениями вокруг него, привели археологов к следующим рассуждениям:
"Необходимо помнить, что в древние времена король в известной степени обладал одновременно и сакральными, и полити-ческими полномочиями, и когда Туатал Техмар переправился через Шэннон и искал себе жилище, ему вполне могло прийти в голову, что он должен разместиться в традиционном священном месте. Тем не менее "святость" далеко не всегда гарантировала безо-пасность королю, было просто необходимо укрепить место некоторым образом, что до поселения в нем короля было ненужным: традиционных гейсов было достаточно, чтобы защитить святилище от насилия, но королю были нужны каменные стены впридачу к невидимым стенам суеверий. Поэтому мы можем обнаружить сильные укрепления, построенные на земле, в которой уже лежали осязаемые остатки более ранних празднеств"(28; 127) "Дворцовый период - только самая поздняя фаза истории места. Раскопки показали, что были и еще более ранние стадии. Это означает, что место было важным святилищем, вполне вероятно унаследованным Гойделами от своих предшественников бронзового века, а разветвленная система траншей и укрепленных землянок недвусмысленно заявляет о более ранней стадии истории места"(29;119-120).
Мы представили еще одно доказательство вторичности королевской резиденции в Уснехе. Основной характеристикой места, как уже не раз отмечалось, являлось отправление религиозного огненного культа.
Сущность всякой религии состоит в публичном культе, целью истолкования этой устойчивой и неизменной традиции зани-мается предание, миф. Ученые, исследовавшие ирландскую мифологию, пантеон богов, приходят к разному мнению относительно того, "кого же считать Богом Солнца, которому посвящен праздник Бэлтайне и кому приносились жертвы"
С одной стороны, не вызывает сомнения, что Бог Солнца - это Луг, и никто другой. "Среди богов, принесенных кельтами в Ирландию, самым известным и притягательным был Lug Lamhfada - "длиннорукий", Samildanach - "искусный во многих ремеслах одновременно" источник любого света. Его культ был установлен в Бельгии, Германии, Франции, Швейцарии, Испании и Британии так же, как и в Ирландии. По меньшей мере 14 мест в Европе носят его имя... Возможно, что перед нами - древний гимн этому божеству:
"Искусный во многих ремеслах, Луг,Другой пример - как перед второй битвой при Маг-Туиред "возгласил Луг, обходя свое войско на одной ноге и прикрыв один глаз" - подобно движению Солнца по небу. Дж. Рис предлагает следующее свидетельство: "...Его мать, по преданию, звали Этне, а его наиболее известный эпитет - lamhfada, но существует и другой, достойный упоминания, а именно - leth-sianach - "наполовину красный", если интерпретировать глоссу, которая говорит о том, что "красный цвет держался на нем от рассвета до утра". Существует еще один документ. Один из манускриптов сообщает нам о том, что после того, как Луг сын Этне вернулся после огромного побоища с Фоморами, Луг Шкимайг (Scimaig) приготовил для его увеселения большое празднество, которое известно как Лугнассад в Тайлтиу. Пример того, как один Луг помогал другому, тождественен тому, как если бы один день (Х) производил другой" (30;215). Такой пример просто обязывает сделать вывод, что Луг являлся Богом Солнца. В нашей работе было бы очень легко поставить точку, доказав, что праздник (X) - Бэлтайне, посвященный Лугу, которому и приносились жертвы.(n)
Великолепен лик его, подобный Солнцу.
Быстро, как ветер весны, он правит лошадьми Мананнана.
Чем, кроме как Солнце, это может быть?
- Это Сияние Длиннорукого Луга!" (31;111,130)
Но мы хотим представить другое исследование, представляющее Богом Солнца главного соперника Луга в битве при Маг Туиред - Балора, отца Этне, матери Луга. Бог Солнца, как утверждает Т. О'Рахилли, был... хозяином Иного Мира. Солнце, в свою очередь, рассматривалось как божественный глаз Неба, что отразилось на примере ирл. suil, этимологически означающего "солн-це" и соотносимого с валл. haul, лат. sol и т. д., получило значение "глаз". Если представить это божество в форме человека, то оно зачастую рассматривалось как огромное одноглазое существо, одним из имен которого было Goll - "одноглазый". Его огненный взгляд отождествлялся с молнией. Эта идея на ирландской почве отразилась на примере Балора, глав которого порождал разрушение. Балар, ранее Болар, представляет общекельт. *Boleros, и.-е. корень которого - *bhel - "вспыхивать", упрощенная форма *bheleg - "молния". Очевидно, что при сопоставлении корня bha >bhele и bhel < bheleg обнаруживается их идентичность, что наталкивает на смутное предположение относительно того, кому был посвящен праздник. Многочисленные поиски некоторых указаний на божество Бэлтайне увенчались успехом: В саге Судьба Детей Турена - Oidche Chloinne Tuireann (о) Уснех называется еще одним име-нем - Холм Балора.
Что касается Луга, то такая характеристика, как обладание копьем Ассал - одним из трех волшебных предметов, которые принесли с собой в Ирландию Племена Богини Дану - наделяла Луга статусом Бога-Громовержца, поражающего своих врагов молнией. А то, что кельты верили, что молния и сопровождающий ее огонь происходили от Солнца, иллюстрируется глоссой: "tene de nim .i. ignis celestis" (25:59). Таким образом, природа обоих божеств - и Луга, и Балора - несколько синонимична. В этой связи на родственные отношения, существующие между ними, можно посмотреть по-иному.
"И случилось Племенам Богини Дану заключить мир с фоморами, и Балор, внук Нета, отдал свою дочь Этне Киану, сыну Диан Кехта. Чудесным ребенком разрешилась она, и был это сам Луг." (24:33)
Как известно, во второй битве при Маг Туиред Луг убивает Балора копьем Ассал. Относительно понимания этого фрагмента существуют разные мнения.
"Битва представляет собой повествование-гротеск, по всей видимости, простой фарс, придуманный для того, чтобы насмеяться над древними богами", - так пишет Макалистер. (40, vol.41; 298)
По мнению О'Рахилли, в основе саги лежит миф об убийстве Балора Лугом, вокруг которого было создано высокохудожественное произведение. Структура мифа, по всей видимости, такова: "Новорожденный Герой "убивает" или покоряет божество Иного Мира его же оружием, выкованным Богом Ремесла, которым изначально был сам Хозяин Иного Мира. В дальнейшем развитии мифа Хозяин (Бог-Солнце) и Бог Ремесла (Бог-Кузнец) различаются; последний представляется помощником Героя." (25;278). В дальнейшем эта схема повторяется при очередном воспроизведении мифологических сюжетов: рассматриваются дихотомии Финн - Голл Мак Морна, Кухулин - Голл Мак Карбада.
Другие исследователи предлагают следующую интерпретацию: "Для общеиндоевропейского пантеона восстанавливаются с несомненностью по крайней мере два основных божества, дающих закономерные соответствия в отдельных древних и.-е. диалектах как в плане выражения, так и в плане содержания. Верховное и.-е. божество "небо-отец" - бог Солнца, бог He6a: *t'ieu(s)-p[h]at[h]er. Это божество, сопоставимое с функцией жречества. Рядом с верховным божеством реконструируется бог Грома и боевой дружины, покровитель походов. Это божество ассоциируется с высокой скалой, достигающей небес, откуда низвергаются громы и молнии: *p[h]er(K[h]o)u-no- Два высших и.-е. божества, символизирующие соответственно "Солнце" и "Грозу", противоположны друг другу и как олицетворения главных природных сил, обуславливающих "солнечную" и "дождливую" погоду. Тем самым наряду с социальными функциями они совмещают в себе хозяйственные функции, обуславливающие плодородие земли и изобилие." (13; 791-792) Поединок Луга и Балора в данном случае может быть осмыслен как борьба за первенство между воинским и жреческим сословиями, что, как уже было отмечено, действительно имело место (прим.(1)).
Дж. Рис рассматривает сагу как "древний миф, по всей вероятности, зафиксированный для того, чтобы объяснить календарь... миф, являющийся своего рода комментарием к нему." (32;256). Мы присоединяемся к мнению ученого, предлагая некоторое обоснование этого тезиса. С другой стороны, затрагивая проблему фиксации этого события в календарном измерении древних кельтов, мы склоняемся к мысли, что битва с фоморами - центральный сюжет саги - разворачивалась на протяжении всего календарного года, начавшись 1-го Ноября, - ибо воинственный менталитет древнего народа мог использовать только такой язык симво-лов, какой он сам понимал; истолкованием его мы сейчас и займемся.
"И расстались все за неделю до Самайна, пока вновь не сошлись ирландцы накануне празднества... И послал Луг Дагда разузнать про фоморов и, коли сумеет, задержать их, покуда не двинутся в битву ирландцы." (24; 41) В последующем повествовании описывается обычай одаривать всех в канун 1-го Ноября (19;91). Сопоставляя дальнейшие события саги с вышеописанным фольклорным материалом, мы приходим к следующему:
- Мотив концентрации сил перед наступлением светлой половины года отразился в форме разговора Луга с "величайшими из Племен Богини Дану" об их "искусстве и власти, а потом всякий сделался крепок духом, словно король или вождь."(24; 43)
- Мотив жертвы отражен в гибели Нуаду и Махи, павших от руки Балора. Гибель Нуаду может быть осмыслена как ритуальное жертвоприношение короля. Наш тезис можно проиллюстрировать следующим примером: как и Нуаду, Луг умер насильственной смертью от руки трех сыновей Кермата.
"Cetracha bliadan do Lug, co ro marbsat tri meicc Cermata ос Coemdruimm he, .i. a nUisneach.": "40 лет имел [правил] Луг, только его убили три сына Кермата у Коэм-Друим, т.е. в Уснехе. "После этого на троне воцарился Дагда, их дед. (40, vol.41: 124-125)
- Мотив разжигания 2-х костров можно рассматривать как отражение близнечного культа. В свою очередь, мы склонны рас-сматривать пару Луг - Нуаду как его свидетельство; в валлийской мифологии схожий пример образуют Ллудд и Ллевелис.
В "Книге Захватов Ирландии" встречается место, где Луг обладает не копьем, а мечом из Гориаса; традиционный меч Нуаду из Финдиаса оказывается копьем Луга, описка писца, очень точно подтверждающая нашу догадку: (40, vol. 41, 250-251)
2167 ...claideb lama Loga laid Меч в руке Луга привезен
А Goirias Из Гориаса...
А Findias tar fairrgi а fad Из Финдиаса через дальние моря
tucad sleag Loga uar lag. принесли копье Луга высокой славы.
- Культ Солнца и связанный с ним мотив разжигания огня отразились в центральном эпизоде саги. Камень, который Луг мет-нул из своей пращи в Балора - в других вариантах принимает форму копья или раскаленного докрасна бруска железа, что можно охарактеризовать как представление о небесном огне-молнии.
- Мотив собирания первой росы может быть продемонстрирован на следующем материале: "Интересные варианты сюжета дает фольклор, где, по ряду собранных в XIX веке версий, Валер узнает в Луге своего внука, просит водрузить свою отсеченную голову на голову Луга, тот помещает ее на камень, и тогда вытекший из головы яд разрушает камень, а на месте его разливается озеро." (24;252)
- Диалог Луга и Бреса отразил представления древних ирландцев о надлежащем ведении сельскохозяйственных работ. Предписания относительно того, как произвести новый урожай, оказались настолько ценными, что спасли последнему жизнь.
- Конец битвы продемонстрировал нам важнейшие места ирландской земли, наделенные священным смыслом, с которыми были связаны женские богини.
"Когда закончилась битва и расчистили поле сражения (обращаем внимание на использование аграрной лексики) Морриган, дочь Эрнмаса, возвестила о яростной схватке и славной победе величайшим вершинам Ирландии, волшебным холмам, устьям рак и могучим водам. О том же поведала и Бадб." (24;48)
Таким образом, древний обряд празднования в полной мере воплотился в структуре повествования.
Заканчивая наше небольшое исследование, особенно хотелось бы подчеркнуть религиозный характер Бэлтайне не только на основании того, что, по традиции, Самайн считался праздником аристократии, а Лугнассад - праздником селян (см.23). Подтверждают сакральность этого собрания приведенные нами саги: Старина Мест 7.Миде, Установление владений Тары, а также тот факт, что прибытие Племен Богини Дану, обладающих draoidheacht "силой волшебства" (6;9) и народа Немед (галльск. nemeton - "священное место") пришлось на 1-е Мая. В данном случае людям, как обитателям мира живых существ, отводится второстепенная роль, в то время как на первый план выходит оппозиция светлого (белого) мира и глубинного (темного) мира, в которой предполагаемое верховенство первого не всегда гарантировано - вспомним гибель племен Партолона от чумы на 1-е Мая (которое, как от-мечает летописец Книги Захватов произошло из-за убийства Партолоном своих родителей и поэтому он бежал в Ирландию от кровной мести своего брата (40.vol 39; 9, строфа 221)), три напасти Британии (Ллудд и Ллевелис), пропажу жеребят Тейрниона (Пуйл, король Диведа).
Такую оригинальную форму распространенный у всех индоевропейцев праздник огня и земли мог принять только на кельтской почве, что обуславливается уникальным видением мира - не просто со стороны, как это может показаться на первый взгляд, а мифологически. История и география - явления одного предустановленного порядка, а то, что происходит на земле Ирландии - и сверхъестественное и обыкновенное - "сосуществует и пронизывает друг друга и постоянным общением между собой обеспечи-вается их органическое единство". (6;2)
Список цитируемой литературы
1. Г.-Г. Гадамер. "Актуальность прекрасного" /"Актуальность прекрасного", 1991 г.
2. А.Я. Гуревич "Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства", М.,1990 г.
3. Мабиногион. Волшебные легенды Уэльса. М., 1995 г.
4. J. Rhys. The Lectures on the Origin & Growth of Religion as Illustrated by Celtic Heathendom. Edinburgh, 1886.
5. G. Lehmacher. The Ancient Celtic Year / The Journal of Celtic Studies. Dublin, 1950. (144-47p.p.)
6. M.-L. Sjostedt. Gods & Heroes of the Celts. Dublin, 1949.
7. J. Sinclair. The Statistical Account of Scotland. vol. XI. London, 1791.
8. M. M. Banes. British Calendar Customs, vol. 1-Scotland. London, 1937.
9. W. Stokes. Three Irish Glossaries. London, 1862.
10.W. Stokes. Die Urkeltischer Sprachsatz.Tubingen.1897
11.Revue Celtique. vol. 25. Paris, 1904
12.J. Pokorny. Indogermanisches etymologisches Worterbuch. Bern.1953
13. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Bс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т.2. Тбилиси.1984г.
14. А. Wright. Welsh Folk Customs. London, 1923.
15. J. Rhys. Celtic Folclore. Welsh & Manx. vol.I. London, 1980
16. J. Vendrues. Lexique Etymologique de l'Irlandais Ancien. Letter В. Paris. 1981.
17 Л. Витгенштейн. Логико-философский трактат. М., 1958 г.
18.G. Broderick. A Handbook of Late Spoken Manx. Vol.II. Tubingen.1984.
19. A.& В. Rees. Celtic Heritage. Dublin. 1961.
20. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Кон. XIX-нач. XX в. Весенние праздники. M., 1974 г.
21. G. Keating. The History of Ireland. vol. 11 London, 1908.
22. Taboos of the kings of Ireland. /published by M. Dillon. Proc.of the R.I.A., Sect. C.vol.LIV. Dublin.
23. D.A. Binchy. The Fair of Tailtiu & the Feast of Tara./ Eriu. vol.XVIII Dublin,1958(113-39 pp.)
24. Предания и мифы средневековой Ирландии. М., 1991 г.
25. Т. F. О'Rahilly. Early Irish History & Mythology. Dublin, 1946.
26. P. W. Joyce. The Origin & History of the Irish Names of Places, vol. II Dublin, 1920
27. The Complete Dictionary of the Irish Language. Dublin, 1983
28. The Report on the Excavation of Uisneach /by R.A.S. Macalister & R.L. Praeger. Proc. of the R.I.A., Sect.C, vol.XXXVIII. Lnd-Dublin, 1928, IX.
29. E. MacNeill. Phases of Irish History. Dublin, 1919.
31. T.J. Westropp. The Marriages of the Gods at the Sanctuary of Tailtiu / Folklore, vol. XXXI, 2, June, 1920, London. (109-142 pp.)
32. J. Rhys. The Coligny Calendar / Proc. of the Br. Acad., Jan., 1910, vol.IV (109-142pp.)
33. Ancient Laws of Ireland. Dublin, 1865-1901. Vol. 11(78f), 111.
34. F.M. McNeill. The Silver Bough, vol. 11. Glasgow, 1959.
35. S.O. Suilleabhain & R.T. Christiansen. The Types of the Irish Folklore. Helsinki, 1963 /FFC, N188.
36. P.B. Ellis.A Dictionary of the Irish Mythology. Oxford, 1991
37. Т. P. Cross. Motif - Index of the Early Irish Literature. Chicago, 1969
38. M. A. Canney. Boats & Ships in Processions. / Folklore, vol. XLIX, 1938, N 2.(132-151pp.)
39. E. Ettlinger. The Association of Burials with popular Assemblies. Fairs & Races in Ancient Ireland. /Etudes Celtique. vol. VI. fasc. 1. Paris, 1952. (30-61pp.)
40. Lebor Gabala Erenn. The Book of the Takings of Ireland. Parts 1-5/ Irish Texts Society. vols 34-5,39, 41, 44. Dublin, 1938-41, 1956.
41. T.P. O'Neill. Life & Tradition In Rural Ireland. London, 1977.
ПРИМЕЧАНИЯ
(а) В связи с этим интересный пример: конь Килоха "четырех зим от роду" ("Килох и Олвен").(4:62)
(b) См.(5),(6;52)
(с) М. Joyce. А Social History of Ancient Ireland. London, 1904, vol.I, pp. 278, 279, 291.
(d) Revue Celtique. Vol XI. p.442.
(е) Овидий."Фасты" IV, строфы 805-806. пер. E. M. Петровского
(f) Etudes Celtiques, vol. 111, p. 61. Paris, 1938.
(g) Глоссируется "Аполлон".
(h) Культ богини плодородия зафиксирован во Франции, где "королевой праздника объявлялась девушка, олицетворяющая галльскую богиню плодородия - мать земли, подательницу достатка и изобилия. "(21; 64-66)
(i) Etudes Celtiques,VI,1952, pp.30-58; Folclore, XXXI(2), June, 1920,109-142, Proc. of the R.I.A., Sect.C, vol.LIV
(j) T.F.O'Rahilly. The Early Irish History & Mythology. Dublin, 1946. P.169 Eriu. Vol.XVIII, Dublin, 1958, pp.113-139.
(k) Подробный комментарий см. в Proc. of the R.I.A., Sect. C, vol. LII, 1950
(l) К примеру см. сагу "Видение Фингена", где "явление" пяти дорог, соединивших Тару со всеми районами страны, в момент рождения Конна Ста Битв символизировало связывавшееся с ним установление главенства Тары" (25;25б).
(m) Eriu, vol.XII, p.144; Eriu, vol.XIII, p.92.
(n) Подобную интерпретацию мы встретим в статье Е.А.Шервуд "Календарь у древних кельтов и германцев" в сб. "Календарь в культуре народов мира", Москва, "Наука", 1993 г. (стр.102-145)
(o) Atlantis. A Journal of Research. London, 1951. vol IV, p.161.
c Max Fomin. Scanned by Oleg "Erсaidh" Zotov.