Дорогая Адель!

Три дня назад, 21 марта 1792 года, я наконец вернулась в Париж. Мирные сельские радости – это, конечно, приятно, но настоящая жизнь возможна только там, в столице нашей милой Франции. Как обычно, остановилась я у Демуленов.

Надо сказать, что я сразу очутилась в самом центре событий. Посуди сама: назавтра были назначены выборы мэра Парижа и весь город был заклеен афишами, объявлениями, памфлетами и прочим. Кстати, некоторые памфлеты написаны очень талантливо. Как отрадно было видеть, что народ так живо интересуется общественной жизнью. Одним из кандидатов на этот важный пост был некий маркиз де Сад. Говорят, что он вовсе не маркиз… Пренеприятнейшая личность. А какие пошлые комплименты он отвешивает женщинам! Подумать только, эти мужчины считают, что можно сказать такое… А мы должны скромно молчать, потупя глаза. Но нет, нам недолго осталось терпеть…

Вечером того же дня Комеди Франсэз давало представление. “Мнимый больной” Мольера – не самая моя любимая вещь. Как ты знаешь, я предпочитаю современных авторов. Но игра актеров, особенно мадам Тальма, была выше всяких похвал. Кстати, сразу после выступления я познакомилась с очаровательной дамой, мадам Дюпле. Как выяснилось, у нас с ней одинаковые взгляды на положение женщин. Наши гражданские права она готова отстаивать даже со скалкой!

Еще одна новость: парижский палач Сансон продемонстрировал новейшее изобретение доктора Гильотена – машину для отрубания голов. Видишь, как быстро мы пришли к равенству: для всех теперь будет введена одна казнь. Не то, что раньше, когда дворянам рубили головы, а простолюдинов вешали. Кроме того, доктор Гильотен отличается исключительной гуманностью. При использовании его детища смерть наступает мгновенно. Правда, пока эта новинка еще не была опробована на людях, но все впереди…

Должна сказать, что кафе “Парнас” процветает. Его хозяин умеет вести дела. Там всегда первоклассное угощение и расторопные служанки, но и цены не маленькие. Слава богу, пока я могу себе это позволить. Вероятно, без этого славного заведения пол-Парижа просто умерло бы с голоду. Ведь сейчас народ высыпал на улицы и площади и рискует остаться без обеда и ужина. А здесь, как известно, нас всегда ожидает милая улыбка хозяйки и отменная еда. Низкий поклон за это семье Шарпантье.

В кафе я встретила чету Лафайетов. К сожалению, придется отметить, что мадам Лафайет еще не осознала подлинного места женщины в современном мире. Мало того, что она отказалась подписать петицию о предоставлении гражданских прав женщинам, она еще и попросила благословения у неприсягнувшего священника. Месье Лафайет придерживается таких же устаревших взглядов. Правда, как истинный француз, он галантен. Когда я предложила ему создать в Национальной гвардии батальон амазонок, он ответил, что враги сразу же будут побеждены и падут к нашим ногам.

Я имела весьма интересный разговор о государственном устройстве Америки с некоей замаскированной дамой (к слову, она очень смахивает на американского посла Томаса Джеферсона). Но, боюсь, то, что работает в Новом Свете , невозможно для Старого. Гражданин из Бретани, Ян Гонидек, пытался нам рассказать о бедах своей провинции, но, к сожалению, у него такой акцент…А когда он переходил на свой родной язык, его и вовсе невозможно было понять.

К моей радости, гражданки Парижа проявили большую политическую активность. Уже 21 марта они подходили ко мне в редакцию с тем, чтобы поставить подпись под петицией. Многие в первый раз видели дерево свободы, посаженное на нашей улице, и выражали всяческое удивление или восхищение. Подумать только, а ведь такие деревья должны были бы расти на всех площадях Парижа!

Заходила еще цветочница, расхваливала свой товар. Но я предпочитаю покупать все днем, когда ясно видно, что берешь. Ты, верно, помнишь, ту историю с сукном. Лавочник говорил: “Берите, самый модный цвет, лососовый…”…

Около полуночи я посетила дом Дюпле. Их дети – просто очаровательны. Мсье Дюпле – само гостепреимство, но какие у него отсталые взгляды! Возвращаясь домой я несколько раз недобрым словом вспоминала муниципалитет славного города Парижа. Интересно, о чем думают эти чиновники: фонари горят только в центре столицы, за каждым поворотом в темноте мерещится разбойник, все улицы в колдобинах! Так и шею себе свернуть недолго.

Еще одна новость… Гражданка Демулен на несколько дней уехала к родственникам в провинцию. Так что в доме оставались я, Камиль Демулен и наборщица типографии, Рене. Так вот, я, конечно, не сплетница, но ночью из комнаты Камиля были явственно слышны возгласы “О, как хорошо...”

В субботу я проснулась рано. Вместе с Рене мы приготовили завтрак. Рене – просто прелесть. А как одевается! Сразу видно, бывшая модистка. Вот если бы не ее язычок… Но, что поделать, брат в Национальной гвардии. Одно плохо: мы разошлись во взглядах относительно наших гражданских прав. Она утверждает, что женщины не смогут судить здраво, руководствуясь разумом, что ее сестра говорит: “Если нам дадут право голоса, буду голосовать только за Сен-Жюста. Он такой красавчик!” Я пыталась ее убедить, что не все женщины будут оценивать депутатов с точки зрения внешности, но тщетно.

Утренним дилижансом в Париж вернулась Люсиль Демулен, которую Камиль не сразу узнал. Нет, все-таки мужчины – как дети. Новая прическа, новое платье и вот тебя уже не узнает родной муж.

Сразу после завтрака пришлось заняться делами редакции. Камиль – милый человек, талантливый журналист, но он непрактичен, как ребенок. Эбер жалование платит сразу, а у Демулену надо десять раз напомнить. Так вот, обнаружив в углу стопку нераспроданных вчерашних номеров “La tribune du patriote”, я отправилась на улицу. Таким образом, убивалось сразу два зайца: мы поправляли финансовые дела, а парижане получали возможность узнать новости, обрисованные под правильным углом зрения. По дороге зашла в редакцию “Фонаря”. Там как раз кипела работа над новым номером. Немного поболтав, я бросила им идею о подписке.

Встретила двух поэтов, Мишеля Эстре и Анжелюса Дюверлена. Совершенно безумные личности, но талантливы. И, главное, верно понимают происходящие события. У них я приобрела оду на равенство полов. Приятно думать, что не только гражданки озабочены этим вопросом. К сожалению, позже эту оду обманом выманил у меня Сансон. И теперь он угрожает поэтам гильотиной. Говорят, что он ополчился на них вовсе не из-за того, что они нарушают спокойствие и порядок на улицах Парижа. А потому, что его, Сансона, стихи были отвергнуты в “Фонаре”, где свободно печатаются произведения Эстре и Дюверлена. Как бы то ни было, жизнь поэтов оказалась в опасности. Поэтому в свежем номере “La tribune du patriote” был срочно опубликован рассказ обо всех этих событиях и ода, которую я, к счастью, успела к тому времени выучить на память. Вот так! Голос свободы не умолкнет никогда!

Насчет выборов мэра… Мы решили поддержать кандидатуру Дантона. Быстро написав соответствующие плакаты, я расклеила их на улицах. За других кандидатов: Сада, Лафайета и Шарпантье, тоже активно агитировали, но якобинский клуб был за Дантона. В 2 часа дня состоялись выборы. С огромным отрывом победил Дантон. В честь этого событию мы распили в редакции бутылку шампанского “Вдова Клико”. На площади, где проходили выборы, собралось много народу. Могу отметить, что наряды дам отличались разнообразием. По-моему, особо шикарно были одеты мадам Елизавета и мадам Кабарюс. К сожалению, пока мало кто следует той революционной моде, что проповедую я. Но и мой наряд( ты помнишь, полосатая бело-красная юбка, красный жакет, трехцветный пояс и шляпа) не остался без внимания. О нем очень одобрительно отозвался небезызвестный гражданин Гильотен.

В связи со всеми этими событиями нам совершенно некогда было заниматься домашним хозяйством и мы чуть было не остались без обеда. К счастью, мсье Дюпле организовал обеды для патриотов на дому. Достойный человек этот Дюпле. Если бы не его отсталые взгляды…

После обеда забежала в игорный дом Сент-Амарант. Впрочем, игорный дом – это только вывеска. Всему Парижу известно, что тут не только играют. Как бы то ни было, и девочки, и сама мадам изнывали от безделья. Народ занимался политикой и на них времени ни у кого не было.

Встретила герцога Орлеанского, теперь гражданина Эгалите и выслушала от него всевозможные комплименты. К слову, гражданин Гильотен говорил мне комплименты в точно таких же выражениях. Что бы это значило? Либо в Париже у мужчин плохо с воображением, либо эти двое как-то связаны.

В 5 часов вечера состоялось заседание Законодательного собрания. Депутаты присутствовали в полном составе, все трибуны были заполнены народом. Сначала на повестке дня стоял вопрос о войне. Вторым пунктом шла подача петиции о предоставлении гражданских прав женщинам. Кстати, ее подписали не только гражданки, но и многие достойные граждане: Робеспьер, Демулен, Гильотен, Кондорсе. Я начала зачитывать текст петиции, но сорвала голос и последние слова произнесла моя новая знакомая, Мария Анна Шарлотта Корде. (Кстати, очень умная девушка. Жаль, что мы не сходимся во взглядах на политическое устройство Франции). Петиция, как и ожидалось, вызвала многочисленные споры и прения. Но, видно, сознание депутатов еще не доросло до того, чтобы признать женщину во всем равной мужчине. Вопрос об этом был отложен. Но мы решили не сдаваться. Вместе с уже упомянутой Шарлоттой мы объявили о создании женского политического клуба, заседание коего и состоялось этим же вечером. Но об этом – позже.

Мы ждали на трибунах, когда же кончится обсуждение вопроса о войне, и вдруг я заметила в окне карету королевы. Мадам Капет была в трауре. Но ведь король на охоте. Неужели, несчастный случай? Как выяснилось, моя догадка оказалась верной. Вскоре нам объявили о смерти короля. Кто же теперь возьмет власть в свои руки? Сложный вопрос!

Но, поскольку, женщин к решению этого вопроса не допускали, я отправилась на выставку картин в галерею близ дома гражданки Тальма, где были представлены работы и старых мастеров, и современных художников. На днях Элеонора Дюпле подарила мне мой портрет, написанный ей самой. Сходство поразительное. Эта девушка – несомненный талант. Но, еще одна несправедливость нашего времени, она никогда не будет принята в Академию.

Потом состоялась премьера спектакля Комеди Франсэз “Томас Лермонт”. Очень милая пьеса, хотя, лично я в данный момент хотела бы видеть что-нибудь более соответствующее революционным событиям. Говорят, когда с публики собирали деньги за представление, набрали больше 1000 ливров. А ведь когда-то и я была актрисой. Может, тряхнуть стариной… Но нет, революция – более благородное дело.

На первом заседании клуба я с радостью обнаружила, что многих женщин волнует то несправедливое положение, в котором они оказались по прихоти своих мужей, отцов и братьев. Мы разработали программу на будущее:

добиться равных прав с мужчинами,

организовать всевозможные образовательные учреждения для женщин,

создать женские клубы,

заняться благотворительностью,

и, наконец, подумать о зарубежных отделениях нашего клуба.

Гражданки, присоединяйтесь!

В кофейне “Парнас” подавали коронное блюдо – пончики по рецепту мадам Шарпанье. Все-таки, итальянская кухня – это итальянская кухня. Там же услышала массу всевозможных слухов: королева бежала за границу, в Париже происходят загадочные убийства, вопрос о предоставлении гражданских прав женщинам решился положительно. Весь вечер искала кого-нибудь, кто мог бы с уверенностью подтвердить или опровергнуть последнее известие, но тщетно.

Посетила салон мадам Ленорман. Но, как известно, о результатах гадания не говорят. Одно скажу, для меня оно не слишком благоприятно.

Вечером какие-то типы все время шастали через наш чердак. Как будто по улице пройти нельзя. Вот так, ходят, ходят, а потом простыни с чердака пропадают.

Совсем поздно ночью я была приглашена моей новой знакомой Жанетт Люмьен в посольский корпус на бокал вина. Уже выходя из типографии, мы слышали какие-то крики: “Она сошла с ума, на его убила”. Не придав этому значения, мы отправились дальше. А зря.

Как выяснилось в воскресенье утром, когда мадам де Сталь в приступе безумия пыталась задушить гражданина Гильотена, с ним случился сердечный приступ. И вот, доктора больше нет с нами. Париж потерял такого человека! Но что же случилось с такой достойной дамой, как де Сталь? Мы, гражданка Корде и я, как депутация от женского политического клуба добились того, чтобы нас пропустили к де Сталь, содержащейся под усиленной охраной. Бедная женщина поведала нам, что ей подсунули какие-то отравленные сладости, в результате чего с ней произошло помрачение рассудка. В ее рассказе присутствовала еще некая сиделка, которая принимала участие у убийстве Гильотена. По описанию де Сталь, это была блондинка в клетчатой юбке. Видя, что власти не особенно стремятся провести расследования этого печального инцидента, мы взялись за дело сами. Несколько девушек, подходящих под описание, были под разными предлогами (выражение солидарности нашего клуба, доставка угощения из кофейни) показаны де Сталь. Похоже, одну она опознала. Надо будет довести это до сведения полицейских властей.

Утром произошло еще несколько событий. Во-первых, было найдено свидетельство о рождении мсье Эгалите вместе с некоторой сумой денег. Свидетельство было передано гражданину Демулену, а деньги изъяты на нужды нашего клуба, о чем и было сообщено их владельцу. К слову, он не очень огорчился. Тут же, у редакции было обнаружено еще одно свидетельство о рождении, принадлежащее гражданину Гонидеку, которому оно и было возвращено. То, что бретонец к нам приходил, я еще понимаю. Но герцогу что здесь делать? Нет, это не редакция, это проходной двор какой-то!

Камиль сегодня ходит бледный, как никогда. Его всю ночь мучили кошмары. Тебе известно, что “La tribune du patriote” время от времени публикует различные объявления. Вот и на этот раз было напечатано извещение о продаже нового предмета мужского туалета, подтяжек. Одна служанка из кофейни пыталась узнать у Камиля, где их можно купить. (Интересно, зачем ей мужские подтяжки?). Демулен, не долго думая, махнул рукой в первую попавшуюся сторону. И что же? Бедная девушка побрела туда, вышла за черту города, свалилась в реку и утонула. И теперь наш Камиль страдает: ему снилось, что духи ада упрекают его в смерти бедняжки.

Но все это мелочи по сравнению с тем, что произошло дальше. Слухи о предоставлении гражданских прав женщинам оказались верными. Более того, две женщины, гражданка Кондорсе и я, были включены в срочно созданный комитет общественного спасения. Если учесть, что еще вчера наша петиция вызвала многочисленные споры и возражения, то это все было как гром с ясного неба. На заседании комитета была обрисована сложившаяся в стране обстановка (королева действительно сбежала в Санк-Петербург. Надеюсь, они с Екатериной Российской поймут друг друга) и выбрано новое революционное правительство, в которое попала и я в качестве помощника министра образования. Гражданка Кондорсе стала помощником министра финансов. Нет, что ни говори, а видно, поставить даму на пост министра – это все еще слишком смело для французов. Был принят декрет о выборах в парижский конвент.

Ах, да, забыла сказать. В мэрии прошла свадьба по новому обряду: жених и невеста заключали союз не перед священником, а перед мэром города. Все выглядело очень торжественно. Жених, Арман де Шони, и невеста, Мари Флери д`Эстре, просто светились от счастья.

Адель, интересно, а в провинции такая же инфляция, что и в столице. Представляешь, в пятницу номер “Фонаря” стоил 5 ливров, а в воскресенье – уже 50. Нет, это просто грабеж!.

Итак, пока это все новости. Что же будет дальше? Одно знаю: с властью Капетов покончено. Итак, да здравствует нация. Да здравствует республика!

23 марта 1792 года, Париж

Анна Жозефина Теруань де Мерикур

P.S. Господа и граждане! Как видите, письмо написано от имени персонажа, так что все события, о которых я узнала после игры, оставлены за кадром. Если что-то случайно перепутала, прошу простить, не нарочно.

10 августа 2003 года, Москва

Марта