3.
БЕССМЕРТИЕ
ДУШИ И
МЕТЕМПСИХОЗ.
Бессмертие
души и
метемпсихоз
являются
двумя
другими
положениями
друидической
доктрины,
которые чаще
всего – и
совершенно
понапрасну –
рассматриваются
в одной
рубрике. По
единодушному
мнению
античных
авторов от
Лукана до
Страбона и
от Помпония
Мелы до
Тимагена, не
говоря уже о
Цезаре,
друиды учили
о бессмертии
души лишь
для того,
чтоб
поддержать
воинскую
доблесть и
ослабить
страх перед
смертью. Но
не следует
принимать за
чистую
монету эту
уловку,
заменяющую
цель
следствием,
показывающую
в полной
мере
непонимание,
которое со
времени
своего
распространения,
должно было
уже давно
заинтриговать
исследователей.
Ибо
проповедуя
свое учение,
друиды
никогда не
руководствовались
психологическими
аргументами
или
средствами.
Ирландец, а
тем более
галл, просто
ответил бы
миру, не
понимающему
его
храбрость:
она
врожденная.
Трусливый
воин, после
не знающего
друида и
солгавшего
короля, – это
третье
бедствие
Ирландии.
И
тем более не
стоит
повторять
ошибку Анри
Юбера,
который,
толкуя
изложение
Цезаря,
говорил о
неком
вместилище
душ,
неизменном и
разделенном
между двумя
мирами, в
котором
происходит
обмен жизни
на жизнь и
души на душу.
Эта теория
не основана
ни на каких
кельтских
данных: “обмен”
жизнями
между этим и
иным мирами
происходит
постоянно и
неизменно,
можно было
бы подумать
об
организованной
доктрине
реинкарнации,
что просто
нельзя
признать.
Бессмертие
души есть
реальность,
утверждаемая
всеми
традициями.
Достаточно
поразмыслить
над простой
смысловой
разницей
между
латинскими
словами animus
и anima,
чтобы понять,
о чем идет
речь. Героям
никогда не
внушалось,
что после
славной
смерти на
поле битвы
они обретут
в волшебном
Инобытии
иные отрады
и иные поля
битв, это не
должно было
чрезмерно
удивить:
женщина была
обычным
вознаграждением
воина, и не
военному
человеку,
победоносному
или
побежденному,
предаваться
метафизическим
и
теоретическим
размышлениям,
отказываясь
от редких
наслаждений
этого мира.
Это ничего
не меняет в
таком
утверждении:
бессмертие
души
предполагает
существование
индивида в
посмертном
состоянии, о
котором мало
кто что-нибудь
знает или
верит, что
знает. Речь
вовсе не
идет о каком
бы то ни было
возвращении
покойного на
землю или
его
возрождении
в
собственном
теле.
Бессмертие
души, стало
быть, не
является
совершенно
оригинальной
чертой
кельтской
традиции и,
таким
образом,
отличается
от доктрины
о
реинкарнации,
о которой,
вопреки
нескольким
древним и
многим
новейшим
авторам,
можно
сказать, что
в
друидическом
учении она
отсутствует.
Реинкарнацию
(которую
следует
считать
скорее
наказанием,
чем
воздаянием:
что если
богатый и
культурный
человек
счастливой
Европы XX века
возродится
среди
скорбей “третьего
мира”? или
даже в “периферийном”
животнном
или
растительном
состоянии?
или же в
состоянии
простейшего
одноклеточного
организма?)
почти всегда
путали с
метемпсихозом,
который на
основании
поспешных
выводов
принято
считать
понятием,
весьма
распространенным
в кельтском
мире. Но два
единственных
случая
метемпсихоза,
описанных в
ирландской
литературе,
касаются
двух
исключительных
персонажей,
перволюдей
Туана мак
Карилла и
Финтана (*Vindo-seno-s “Белый-Древний”),
продлевающих
свое
существование
в различных
животных
формах (волк,
орел, олень,
вепрь,
лосось),
чтобы в
конце концов
обрести
высшую,
человеческую
форму; этот
процесс
тянется со
времен
потопа до
пришествия
св. Патрика,
обеспечивая
тем самым
непрерывную
передачу
традиционного
знания.
Здесь
показателен
сам выбор
хронологических
вех.
Что
же касается
превращений,
на которые
способны все
божества и
некоторые из
друидов,
касаются ли
они их самих
или кого-то
другого, то
они
осуществляются
в строго
определенных
целях, не
имеющих
ничего
общего со
случайностью
или прихотью,
и являются
временными.
Изменения
обличий
верховной
богини
Ирландии
Этайн,
предстающей
последовательно
в виде
владычицы
Иного Мира,
червя, мухи
или бабочки,
снова
владычицы,
но на этот
раз земной,
суть всего
лишь
изменения
состояний
одного и
того же
существа на
различных
уровнях
существования.
Бессмертие
души,
напротив,
обеспечено
всем
покойным,
переходящим
в Мир Иной,
какими бы
они ни были.
Одним из
распространеннейших
сюжетов,
наилучшим
образом
сохранившихся
в
христианизированной
литературе
раннего
средневековья,
можно
считать тему
чудесных
странствий
по дальним
морям в
поисках
страны
вечного
счастья,
древнего
сида богов. “Плавание
святого
Брендана”
было одним
из крупных
литературных
успехов
западного
средневековья.
Более или
менее
отчетливые
воспоминания
об этом
более или
мене
понятном
Ином Мире, с
их более или
менее
скрытым
язычеством,
и составляют
волшебную
основу
кельтских
легенд.